— Лейка, черт бы тебя побрал! — разъярился Эон, опрометчиво приблизившись к высокому забору, попытался стукнуть в него, но вновь провалился одной ногой в снег.

Сулдемир не без любопытства наблюдал за своим подчиненным. Он никогда еще не видел его не то, что пьяным, но и просто навеселе. Всего одно событие, один день, одна эльфа — удивили и преподнесли ему сюрпризы.

Они сейчас всю деревню разбудят и будет виноват в этом не только Эон, но и Сул. Он ведь решил преподать ему урок и ни в коем случае не облегчать его состояние.

Лейка рванула в другую сторону. Ее “вдруг” ни с того ни с сего заинтересовала, зашевелившаяся в амбаре крыса, которую в свою очередь неожиданно выбросило из портовых доков в теплый сарай наполненный вкусным зерном. Животное заметалось от внезапно обрушившегося на нее счастья, чем привлекла внимание собаки и, судя по грозному мяуканью, котов.

— Я сам.

Эон зачерпнул ладонями новую горсть снега, ожесточенно протирая им лицо. Сулдемир поежился: снег попадал эльфу под воротник, лез в уши.

Тот теперь пытался вытащить ногу из лунки. Сулдемир вздохнул: как же тяжело с ними, с этими молодыми! Лет через сто Эон лишь улыбнется этому воспоминания, а то и покачает головой, понимая что все было пустое. У него уже будет все то, что он сейчас по его мнению потерял и уже и не надеется приобрести, с жалостью глядя на осколки своего якобы разбитого сердца.

Взяв его за шиворот куртки, Демир одним резким и сильным движением выдернул его из сугроба, поставив на ноги.

— Провожу до портала, до дома доберешься самостоятельно.

Эон еще не протрезвел и совсем не чувствовал холода. Сулдемир оглядел его с головы до ног, затем выудил из воздуха пергамент с заскользившим по нему пером. Перо через несколько секунд исчезло, а свиток смотался в тугую трубку с ярко вспыхнувшей на нем сургучом печати.

— Завтра прочтешь.

Сулдемир всучил ему свиток, еще раз оглядел эльфа и, развернувшись на пятках, пошел прочь.

В темноте не освещенной наземными фонарями тропы ни один из эльфов не заметил застывшего над ними, на вершине одной из обломанных вершин наблюдателя. Этот некто стоял неподвижно и только, когда один из эльфов исчез вдалеке, расправил крылья и шагнул вниз.

Он плавно спикировал на дорогу, бесшумно убрал крылья за спину и, дождавшись, когда эльф отойдет от него подальше, пошел за нетрезвым эльфом. Тот не замечал его, слишком занятый принятием более-менее вертикального положения.

Пурах не беспокоился за то, что кто-то может его увидеть. Все давным-давно спали, отпраздновав зимний праздник еще днем.

Эон еще несколько секунд смотрел вслед удаляющемуся Суледмиру, а затем и сам, разернувшись, побрел к дому. В мыслях было пусто, но в них то и дело вспыхивали одиночные образы и злые слова. Он шел по тропинке, его заносило, то в одну сторону, то в другую. Эон бранился, выбирался из сугробов и упрямо шел к дому. В морозном воздухе витал слабый запах дыма и металла.

Ему надо домой. Хорошо, что Сулдемир не стал провожать его до порога, не передал на руки отцу. Тот наверняка бы смутился, позвал его войти внутрь, а потом обязательно вспомнил об этом Эону.

Он такой.

Эонейрнер несколько раз стукнул в дверь, она глухо отозвалась на его прикосновения, но открыть ему пока никто не спешил.

Эон не хотел кричать. Его услышит вся деревня, его услышат гномы в свои шахтах, его услышат, покинувшие эти места виверны. Эльф ударил посильнее, не удержался, закачившись, навалился на дверь.

Он влетел вовнутрь дома, не ожидая, не сумел восстановить равновесие и чуть было не упал на четвереньки. Ноги обдало холодом от не закрывшейся двери. Эон спешно поднимался, не хватало только, чтобы отец застал его в таком виде.

Он быстро добрался до лестницы, удивляясь, что никто, ни мать, ни отец, ни сестра не спешат встречать его. Никто не проснулся.

Ну, ладно!

Ладно родители, но сестра. Она должна была услышать его. У нее такой острый слух.

Сегодня же праздник! Вот ему повезло! Их просто нет дома!

Он добрался до своей комнаты, едва стянув куртку, бросив ее себе под ноги и, повалившись на кровать, уснул. Эон уже не слышал и конечно же не мог увидеть, как в его комнату вошел мужчина, шелестя темными крыльями, что касались дощатого пола.

Фаэдир окинул комнату быстрым взглядом, так и не найдя в ней ничего интересного. Это и многие другие эльфские жилища видимые им ранее и в сравнение не шли с небесными чертогами, которые он покинул несколько дней тому назад.

Ни один из фаэдир не мог “позволить” себе столь убогие условия для ночлега. Но Пураху “везло”, как никогда прежде. Ему еще предстояло остаться здесь, ночевать в этом хлеву до пробуждения эльфа.

Он подошел к спящему, склоняясь над ним и тут же отпрянул, прикрыв глаза.

“Еще и забулдыга! Кого берут на королевскую службу?”

Он склонился над ним повторно, задержав дыхание, ловко, одним движением нажал ему на переносицу, пожелав эльфу крепкого сна.

“Лишним не будет, пусть даже эльф и мертвецки пьян.”

После чего Пурах перевернул его на спину, тут же расстегивая на нем куртку, сдергивая с его мокрой груди цепочку с несколькими амулетами. На пол что-то тихо упало, ударившись о его сапоги и также тихо отскочило обратно, зашелестев под кроватью.

Ангел, стянув с пальцев спящего последние амулеты, отшвырнул их назад, так что перстни и кольца, амулеты и цепочки, ударившись, разлетелись по сторонам.

Он нажал указательным пальцем тому на переносицу, а другие два приложил к правому виску и в ямку правого глаза.

“Бэаквуа и в самом деле плевать на девчонку, раз решил упрятать ее в эту дыру! Неужели не нашлось кого получше?”

Несколько секунд Пурах настраивался на пульсирующие нитки силы. Ничего не произнося, он тянул силу у спящего. Его темные крылья едва заметно трепетали, на короткий миг окрасились золотым и вновь стали темными.

Он поднялся, еще раз оглядев комнату, а затем вышел из спальни, плотно прикрыв за собою дверь.

Пурах спускался, задумавшись. В дверь несколько раз стукнули. Фаэдир подобрался и поспешил открыть дверь. С каждым новым шагом его походка менялась, а облик претерпевал изменения. Пурах превратился в широкоплечего эльфа, гораздо больше того, что сейчас спит наверху. Он принял облик его отца.

Фаэдир открыл дверь, встречая на пороге другого ангела — Гезарию.

Седоволосый и коротко стриженный ангел и так был не молод, а сейчас, спустя долгие часы пути на холодном наполненном льдом ветру, выглядел еще старше. Глубокие морщины прорезали кожу лица, изуродовав его, показав Пураху его истинный облик.

Большинство из них теперь старцы. Время безжалостно к ним и не щадит никого. Лишь немногие из них также молоды, как раньше. Они устали. Они стары и они бессмертны.

Как бы не старался их правитель он так и не смог ни повторить эксперимента безумного эльфа, ни остановить проклятья наложенного на них мертвым народом. Император остановился и перестал призывать их к себе во дворец, ожидая одну единственную женщину, что могла исправить все.

— Все отменяется, — бросил он Пураху устало, не обманувшись его внешним видом.

Гезария был здесь накануне и они оба разыгрывали, спешащих навестить кузнеца и его семью, селян. Фаэдир прошел мимо Пураха в дом, преодолел крошечные сени, переходящие в просторную кухню, с давно остывшим очагом. Он выдвинул стул и не позаботившись о том, чтобы смахнуть с него грязь или сор, отвел крылья, чтобы не задеть их, присаживаясь.

— Что значит отменяется? Нам повезло и этот эльф сам заявился в дом! Он в стельку пьян и с ним можно делать все что душе угодно! Разбуди его сейчас и он согласится, или откажется от всего чего угодно!

Бросил он ему в спину, мигом все осознав и разозлившись сказанным словам. Они торчали тут несколько дней, создавали и поддерживали легенду, наблюдали за семьей, изучали их привычки, копировали манеру вести себя и все зря!