— Неужели, — проговорила я ровно, с предвкушением доживая последние мгновения на каблуках, — попробуй в следующий раз дождаться меня с той стороны двери. И ты увидишь совершенно другую реакцию.

Я прошла в квартиру, не спеша раздеваться, скидывать пальто с лежащим в нем телефоном.

Не то, чтобы я была удивлена, но явно не ожидала того, что он заявится ко мне. Приятно черт возьми, что я нахожусь в списке тех, кому он может довериться, но я-то думала, что есть у него более надежные пути отхода и такие знакомые, у которых можно укрыться, не вызвав при этом первых ассоциаций и ненужных подозрений.

Так кстати мне вспомнился кабинет Сулдемира и его внезапно изменившееся поведение, когда он стоял у окна. За ним следили, и он не просто понимал это, даже больше — видел.

Что до кандидатуры, то ко мне сейчас слишком много внимания и даже больше — подозрений, к тому же я на службе у короны и просто обязана выдать его при первом удобном на то случае.

Если говорить об этом мире, то я ничего такого не заметила. Но сегодня я из помещения практически никуда не выходила. Что до остального, то все может быть.

Вот придет сейчас Сфайрат там и поглядим, был ли кто-нибудь еще в этой квартире, кроме убийцы королей.

— Это все, что заботит тебя на данный момент?

Позади раздался шорох бумажного пакета, дверь мягко захлопнулась. Его шагов и шелеста одежды я не услышала, но это привычное дело, странно было бы если бы наоборот. Несколько секунд эльф смотрел мне вслед и оценивал увиденное, думать о том, что он увидел что-то, он любуется чем-то с другого ракурса (не читабельно и не понятно), я бы не стала.

— То, что я вломился к тебе в дом, а не…

Я очень хотела опуститься на один очень удобный стул и просто посидеть на нем в течение нескольких невозможно приятных минут. Если сейчас так нестерпимо больно, то что же будет завтра?

— Приготовил ужин?

Я опустилась на стул, медленно откидываясь на его спинку, Трист возник передо мной незамедлительно, глядя на меня с самым серьезным выражением лица. Я же обратила внимание совсем на другое, на то во что он одет. На нем была все та же одежда, что и на балу, темно-серый, пепельный камзол теперь уже расстегнутый, кажется даже потрепанный, как если бы Трист попал в хорошую драку, пуговицы на нем были срезаны. Брюки, заправленные в сапоги, однако на балу он был в туфлях. Исчезли кое-какие праздничные аксессуары; шелковый черный кушак, шейный платок, украшения, амулетов на нем тоже не наблюдалось, впрочем, и какого-то серьезного оружия тоже. Кинжалами, спрятанными за голенища сапог можно сражаться только в ближнем бою и то, если противников несколько, максимум два, ну три и то на мой взгляд это уже перебор.

Двоих можно убрать на расстоянии, а вот третий разделает тебя под орех. Он словно только с бала вернулся, после того как погульбанил два дня к ряду, а очнулся в переулке возле какого-то кабака. Но это не так, тогда бы он пришел в куда более плачевном виде. Что еще? На нем сорочка свежая. Этот вывод можно было сделать потому, что от нее пахнет мылом, моим мылом с оливковым маслом, которое вчера мне подарила Керри, в количестве одна небольшая, но доверху набитая коробка. Как давно он здесь находится? Когда успел переобуться и почему не взял с собой оружие?

— Даже если и так? — он окинул меня взглядом. — Что с тобой? Выглядишь ты неважно.

— Ты готовишь неважно, если говорить об ужине, — я отразила его слова, так и не пошевелившись. — Если отвечать на твой следующий вопрос, то я устала, сегодня был тяжелый день.

Его взгляд переметнулся мне на руки, на руку, если уж быть совсем точной, в которой я продолжала зажимать связку ключей, а другую продолжала прятать в кармане.

— Как дела в Гавани?

Взгляд уже бывшего главы разведки изменился, став цепким, колючим и даже холодным, не осталось и следа от его былой тревожности, хотя мимика на его лице осталась прежней, доброжелательно-заботливой. Я усмехнулась: уверена, сейчас мы подумали об одном и том же уроке, что он мне дал когда-то, вдалбливал воспользоваться им незамедлительно, чтобы только спасти свою шкуру.

«Вэлиан, если тебе грозит опасность, но существует такая возможность отвести ее от себя, не страдай благородными, дружескими, приятельскими и любыми другими чувствами, что обязывают вести себя как-то иначе. Поверь мне, твой мнимый друг обязательно сделает тоже самое, быстрее чем ты сможешь себе это представить, так что постарайся предвосхитить его действия. Твои симпатии должны отойти на задний, самый дальний план.»

Я усмехнулась этому воспоминанию. Я сжала связку посильнее, до боли, уверена, что и до побелевших костяшек. Я должна сделать это, мой долг велит мне сделать это.

— Столица скорбит, жизнь продолжается. Правда, у короля дела идут похуже, чем у тебя.

Я оглянулась на дверь, мне показалось, что я услышала какой-то шум в коридоре. Когда я повернулась к Тристу, то только и отметила про себя, что эльф не повелся на мое движение, слух у него получше моего будет.

— Ты ведь помнишь, что я на службе у короны? Теперь я задам тебе самый главный вопрос: что ты делаешь здесь?

Он напрягся, видно, что сгруппировался. Мои слова не обрадовали его.

— Прости, Трист, но я должна была это сделать.

В следующее мгновение, эльф прыгнул на меня. Боль ушла на задний план, совсем уж дальний, когда я дернулась в сторону, отходя в сторону, с ужасно заскрипевшими ножками стула по полу. Недостаточно быстро. Он держал меня за руки, легко сцепив пальцы на моих запястьях.

— Беаквуа!

Его лицо оказалось очень близко к моему, глаза с расширившимися зрачками, смотрели на меня очень зло.

— Мне стыдно за тебя, я так тебя ничему и научил.

Глава 6

— Мне стыдно за тебя, я так тебя ничему и научил, — произнес Иcх’ид, придвигаясь к ней на максимально близкое расстояние, сжимая тонкие запястья, так что и самому стало больно.

Трист зажал ее на стуле, прижав к спинке, тем самым заблокировав возможный удар в пах и лбом в переносицу, предусмотрев и такой вариант развития событий. Он умел извлекать уроки из своих прошлых неудач, какими бы позорными и нелепыми они ни были.

— Но не того, что касается тебя, правда?

Он поместил свое колено между ее ног, поза вышла донельзя личной, он ощущал ее дыхание на своем лице, тепло исходящее от тела, смешанное с ароматом духов. Эта ситуация была похожа на один из спаррингов, но только они не в зале и нет у них оружия, в его руках так точно. В другой раз он бы непременно оценил свое преимущество и воспользовался ситуацией. В данную минуту, Трист ощутил привкус горечи: ведь он зря доверился ей. Это знание саднило, ведь он считал ее другом.

— Значит на этот раз ты ошиблась.

Вэлиан ничего не ответила на это, тогда как Трист продолжил вглядываться в ее лицо, которое с каждым мгновением теряло выражение решимости, заполняясь едва заметной, но все же угадывающейся насмешкой, с то и дело вспыхивающими веселыми искрами в глазах. Одно время они злили его, вызывали недоумение, но потом он привык, кажется, что разгадал ее нрав.

Вэл дернула плечиком, что означало «как знать» или «все может быть», но тут же поморщилась; не стоило ей дергаться в этом весьма неудобном для нее положении, кожу рук обожгло «крапивой». Мужчина приблизился к ней еще ближе, так что она могла «полюбоваться» своим отражением в темной поверхности расширившихся зрачков; она видела пульсирующую жилку на его шее и ощущала запах розмарина и имбиря от еще не выветрившегося парфюма.

— Зачем ты пришел ко мне, Иcх’ид?

Вэл несмотря на неудобное положение, на ноющую, обжигающую боль в запястьях и чуть притупившуюся боль в спине улыбнулась. Она смотрела в сердитое, даже наполненное злобой лицо Тристана, стараясь держаться, что было сил.

— Пришел, потому что ошибался на твой счет.

— Неужели? А я вот в тебе — нет.

— Никогда?

Ее губы скривились не то в усмешке, не то в раздумье.